Абакумов-Высоков

Абакумов Александр Григорьевич. Возможно двойное захоронение в городе Плавск.

В книге "Дивизия стояла на смерть" упомянут Абакумов Александр Григорьевич.

В связи с этим руководство боевыми действиями 239 стрелковой дивизии взял на себя штаб Западного фронта, а она, оставаясь на прежних позициях, ощетинилась против врага, приняв решение сражаться до конца... В ночь на 21 ноября приказ на отход из района Узловая-2, Родинка и совхоза «8-е Марта» на новый рубеж обороны: поселок Курский (Подлесный) — дер. Васильевна и Каменка получил и 813 полк. Несколько часов назад из-за прямого попадания снаряда в расположение штаба выбыли из строя командир полка и многие офицеры. Прибывший военком штаба дивизии батальонный комиссар Скурлатов приказал принять командование полком командиру второго батальона капитану Александру Григорьевичу Абакумову,
— Участок обороны у вас очень растянут, — сказал комиссар. — От Шахтерского поселка до шоссейной дороги Узловая — Сталиногорск. Её временно будет прикрывать 3 батальон 817 полка. Но немцы не дураки — частью танковых сил, по всей вероятности, постараются прорваться к Донскому именно здесь и по шоссе из Богородицка, но там им путь преградит 299 полк. Постарайтесь продержаться хотя бы сутки. Боеприпасов подкинем, а людей — не ожидается. Ежечасно связь с обеими полками...»

Лобачев чуть приподнялся, карауля танкистов. Из верхнего люка будут выпрыгивать или из нижнего? С оружием или нет? Лязгнула крышка верхнего люка, и из него мешком вывалился, кричащий во весь голос: — «Майн гот! Майн гот!» — танкист. Шлем и комбинезон на нём горели. Он начал костром кататься по земле, и старший лейтенант выстрелом из пистолета успокоил его. Бурно горящий танк больше не выпустил из своей утробы ни одного человека. Почувствовав нестерпимый жар горящего металла, старший лейтенант отполз. Мимо него пробежал, крикнув: — «Теперь моя очередь!» — старший политрук Иван Наумкин. В руках у него было по связке гранат. Старший лейтенант попытался двинуться дальше вдоль косогора, но кто-то сзади удержал его за полу шинели. Оглянулся — связной Сергей Козаченко.
— Товарищ командир, вас ждут на командном пункте.
Звонил комполка Абакумов:
— Принимай командование первым батальоном. Корниенко убит.

В книге "Дивизия стояла насмерть" упомянут Веселков Николай.

Лобачев вытер холодный пот с лица, и оно стало полосатым от гари. Он начал управлять боем: одних бойцов с гранатами и бутылками посылал против танков, другие отражали пехоту и мотоциклистов.
Политрук и с ним двое смельчаков — Абжан Жусупов и Николай Веселков,— залегшие в воронках, подожгли два танка, но были сражены автоматчиками, прятавшимися за ними. Третий танк подбил Ефим Кулаев, бросив под гусеницу связку гранат. Тот прополз несколько метров, оставив длинную стальную ленту. И он же прижал всех к земле, ведя отчаянную стрельбу из пушки и пулемета. Огонь его казался вездесущим; стояло кому-то шевельнуться, поползти, как это место мгновенно осыпалось роем пуль или разрывом снаряда. Тыл его защищало с десяток автоматчиков.

В книге "Дивизия стояла насмерть" упомянут Баллов Андрей.

«... Мы, вернувшиеся, оставшиеся в живых, иначе, по-другому ценим сегодняшнюю жизнь, ее нетленную красоту, — пишет Леонид Никитович Родионов. — Так бы ее ценили, будь в живых, и мои товарищи-артиллеристы: командир батареи Аркадий Чазов, наводчики Андрей Баллов, Лука Елкин, Саша Нейман, Митя Колпашников, Василий Калинин и мой односельчанин Артем Булавка, совершивший, по-моему, сверхчеловеческий подвиг и при последних минутах своей жизни, выполнивший свой солдатский долг...»

В книге "Дивизия стояла насмерть" упомянут Булавка Артем.

«... Мы, вернувшиеся, оставшиеся в живых, иначе, по-другому ценим сегодняшнюю жизнь, ее нетленную красоту, — пишет Леонид Никитович Родионов. — Так бы ее ценили, будь в живых, и мои товарищи-артиллеристы: командир батареи Аркадий Чазов, наводчики Андрей Баллов, Лука Елкин, Саша Нейман, Митя Колпашников, Василий Калинин и мой односельчанин Артем Булавка, совершивший, по-моему, сверхчеловеческий подвиг и при последних минутах своей жизни, выполнивший свой солдатский долг...»